Восемьдесят лет тому назад, 12 июля 1943 года, состоялось одно из крупнейших танковых сражений в истории человечества. В ходе наступательной операции «Цитадель» вермахт попытался взять реванш за тяжелые поражения зимы-весны 1943 года и уничтожить войска РККА двух фронтов (Центрального и Воронежского) двумя концентрированными ударами на северных и южных фасах так называемой Курской дуги. Немецкое наступление началось 5 июля и не стало для командиров РККА неожиданностью. Если на северном фасе наступательный порыв немцев иссяк уже к 10 июля, то на южном фасе события складывались для советской стороны крайне тревожно. Первоначально танковые части вермахта пытались совершить прорыв к городу Обоянь, но благодаря хорошо подготовленной советской обороне и контратакам советских танкистов немецкое командование пересмотрело свои планы. 8 июля они попытались нащупать слабые места в советской обороне в районе деревни Прохоровка. 11 июля они сосредоточили танковые подразделения для захвата Прохоровки и развития дальнейшего наступления в тыл советских войск.
Поле будущего боя напоминало «коридор», в котором действия танковых частей обеих сторон были крайне ограничены: наступать и контратаковать приходилось на участке шириной до десяти километров, ограниченном рекой Псел и железнодорожной насыпью. Если начало операции «Цитадель» не было для советской стороны неожиданностью, то контрудар советских танковых частей 12 июля не стал неожиданностью для вермахта. Более того, немецкое командование заранее просчитало такой контрудар, по сути навязав советским частям встречный танковый бой, в котором техническое и тактическое превосходство было явно на стороне немецких танкистов. Немцы также рассчитали и преимущества поля боя, правильно оценив тот факт, что, пытаясь ликвидировать последствия прорыва, советское командование будет вынуждено вводить свои танковые подразделения по частям. Советское командование в силу нехватки времени и географических особенностей поля боя не смогло, да и не запланировало удары по флангам наступающих немецких частей. Более того, советские танкисты сами ввязались во встречный бой, предполагая сокрушить врага мощным ударом.
12 июля на прохоровском поле сошлись семьсот шестьдесят семь танков и самоходных орудий при поддержке значительных пехотных соединений. В ходе танкового сражения, которое можно назвать сражением «двух Павлов»: генерал-лейтенанта танковых войск Павла Алексеевича Ротмистрова и обергруппенфюрера СС Пауля Хауссера. Как ни прискорбно, но по итогам сражения Пауль Хауссер оказался более эффективным полководцем. Его подразделения занимали более выгодные позиции, некоторые даже перешли к обороне, они управлялись более грамотно. Наши же танкисты, демонстрируя выдающиеся примеры мужества, вынуждены были наступать в невыгодных для себя условиях. Согласно исследователю Курской битвы Н.В.Замулину, Ротмистров игнорировал опыт предыдущих лет войны и по сути распылил стратегические резервы. Как сообщают немецкие источники, на протяжении всего дня их позиции атаковали и небольшие танковые группы и даже одиночные танки. В итоге сражения немцы по последним известным данным потеряли около семидесяти танков и самоходных орудий и порядка девятисот человек убитыми и ранеными. Советские потери составили триста сорок танков и семнадцать самоходных орудий, то есть более пятидесяти процентов всей бронетехники, которая приняла участие в сражении. Между тем следует отметить, что советские танкисты дрались отчаянно, прекрасно понимая, что дальнейшее наступление немцев на Марьино и Обоянь приведет к краху фронта и образованию котла, и что они своими жизнями спасали десятки тысяч жизней товарищей. Что касается действий Ротмистрова, то для их оценки была создана специальная комиссия во главе с Г.Маленковым. Считается, что от отстранения Ротмистрова от должности, по сути спасло заступничество маршала А. Василевского. В генеральном штабе сам бой оценивали как разгромный для танковых частей РККА.
Однако тактические неудачи отдельных советских командиров не могли поломать логику войны, навязанную в первую очередь советским военным и политическим руководством. Советские танкисты выиграли драгоценное время и не дали немцам развить успех в наступлении. В глазах немецкого генштаба бои на южном фасе Курской дуги, да еще на фоне неудач на северном фасе, выглядели как топтание на месте без значительных успехов. Весь же Восточный фронт, как и фронты Германии, в целом представляли собой знаменитый «тришкин кафтан», где немцам постоянно не хватало ресурсов. Так, после 15 июля немцы вынуждены будут снять 2-й танковый корпус СС для ликвидации последствий наступления РККА на реке Миус, а в двадцатых числах Хауссер убывает с большинством своих танковых подразделений в Италию для укрепления ее обороны от возможной высадки союзников.
Прохоровское сражение следует оценивать не само по себе, а в совокупности обороны и контрударов РККА на южном фасе Курской дуги. Героизм советских танкистов, пехотинцев и летчиков при грамотном стратегическом планировании оборонительной операции сорвал гитлеровский план «Цитадель», несмотря на отдельные просчеты и неудачи. Кстати, согласно одному из объяснений, план «Цитадель» был назван так исходя из политической доктрины Гитлера о «свободной коричневой» Европе, превращенной в крепость, гарнизон которой осуществляет смелые вылазки, наподобие курской. На деле же крепость сдавала один форпост за другим. Пройдет немного времени и рухнут Северный фал, линии Вотана и Пантеры. Но до окончательной победы над нацизмом было еще далеко.
Глеб Таргонский
На иллюстрации - картина П.А.Кривоногова (1910-1967) «На Курской дуге». 1949 год